Джазовый портал

Музыкальное общение на джазовые темы

Олег Степурко: «В звуках зашифрована правда о мире и людях»

Олег Степурко – известный джазовый композитор, трубач и педагог. Выпускник Московской консерватории. Лауреат международных джазовых фестивалей. Заслуженный артист России, член Союза композиторов России.
Его имя широко известно в джазовом мире. Олег выступал с джазовой программой в Риме, Мюнхене, Праге, Варшаве, Будапеште. Играл со всеми звездами российского джаза (Г. Гаранян, А. Товмасян, Г. Лукьянов, В. Клейнот, А. Шилклопер. Ю. Чугунов, Ю. Маркин, А. Герасимов, А. Сухих). Главным событием в жизни считает встречу с с отцом Александром Менем, который познакомил Олега с Христом и, воцерковил. После этого знакомства жизнь Олега настолько изменилась, что он стал джазменом, композитором, заслуженным артистом и доцентом. Преподает в ИСИ (институт современного искусства) и в Эстрадно-джазовом колледже, композицию, импровизацию и аранжировку. Автор пяти мюзиклов, шести книг и четырех авторских CD диска, последний из них – «Солнцеворот» – вышел осенью 2008 года.


– Олег, когда ты играешь, то для кого. Для себя, для зрителей, для ангелов?


– Мне так повезло, что в моей фанк-группе «Jazz-контакт», есть несколько верующих людей и всегда, перед концертом, мы собираемся где-то в уголке и начинаем молиться о том, чтобы мы во время игры стали прозрачными, чтобы через нашу музыку людям открылся Господь Бог и мы не заслоняли его.
Отец Александр Мень говорил, что всякое безадресное искусство – это великий грех. Если ты создаешь проекты для молодежи, то ты должен точно знать, для какой группы молодежи ты пишешь. Это рабочая, студенческая, богемная молодежь, это хиппи, панки, металлисты, готы. Ведь каждый сегмент молодежи имеет свои музыкальные предпочтения и пристрастия. И, поэтому, адресность искусства создает контакт, без которого ничего не возможно. Я думаю, что мой адресат – это студенты музыкальных вузов, ибо их всегда много на наших концертах.



– В России популярен романс, который имеет огромное количество поклонников. И в тоже время, джаз имеет не русские корни. Как ты относишься к этим двум музыкальным культурам?


– Корни романса лежат в цыганщине, и именно цыганский разгул, как раковая опухоль разъела мыслящий класс России и сломила его волю. Очень интересно связал поэт Алик Зорин жестокий, декадентский романс, с вековым отсутствием сердечной исповеди в православной церкви. Неисповеданный грех человек, как в глиняный сосуд, переплавлял в романс, причем, не каясь, а наоборот, любуясь грехом.

И, вообще надрывный сентиментализм, преобладающий в романсе, по мнению некоторых психологов, бывает признаком жестокости. Как писал в своих воспоминаниях Армстронг, самый кровавый убийца Америки, чикагский гангстер Аль Капоне, когда приходил в их клуб, заказывал исключительно сентиментальные баллады. Как бы сейчас сказали попсу, но только не джаз. И есть свидетельства о музыкальных вкусах эсесовских палачей Освенцима. Они слушали исключительно сентиментальные танго - "Медхен, Гретхен, и т. д.".
Когда я учился в консерватории, мне приходилось ездить в фольклорные экспедиции, и когда мы привозили городской романс, фольклористы называли это музыкальным мусором.
А надо сказать, что нет в мире ничего более антиджазового, чем городской романс. И если в романсе певец зациклен на своих эмоциях, и постоянно рвет ритм остановками, а аккомпанирующему инструменту приходиться бегать за ним, как лакей с подносом, за пьяным барином, то джазе, солист постоянно взаимодействует с ритмической линией аккомпанемента. Это прообраз того, что человек, живя в этом мире, должен постоянно соотносить свое поведение с другими людьми, устраивать с ними диалог.



А какую музыку ты сам предпочитаешь и почему?


– Я предпочитаю онтологическую музыку, неважно, что это – джаз, классика или другой ее вид. Что я вкладываю в понятие онтологическая музыка? Лев Термен, изобретатель электронной музыки утверждал, что вся музыка находится в идеальных мирах, в свернутом состоянии, там, где нет времени. И композитор разворачивает ее во времени. 
И, поскольку, любой человек – микрокосм, то когда звучит музыка, «ретранслированная» из идеального мира, она вызывает двоякий эффект. С одной стороны возникаем такое впечатление, что мы когда-то ее уже слышали (хотя точно знаем, что это не так), а, с другой, хочется слушать ее еще и еще раз, потому что она пробуждает какие-то струны души, входящие в резонанс с этой мелодией.

А не онтологическая музыка, пусть она даже сделана мастерски, – с роскошной аранжировкой, фантастической записью, – ничего пробудить не может. И, прослушав ее один раз, второй раз уже не хочется слушать.
Известно, что Моцарт мог сразу, в один миг, услышать часовую симфонию. Как раз это и доказывает то, что он мог проникнуть в те миры, где нет времени, и где огромную симфонию можно услышать сразу, как мы сразу можем увидеть всю картину. Не случайно Пушкин сказал про Моцарта: «И несколько ангельских песен на землю нам принес». Кстати, таким же эффектом одномоментного слышания целой пьесы, обладал Чарли Паркер.


– Как ты считаешь, а может быть церковь источником новых музыкальных идей?


Если последний раз из церковного источника излился новый музыкальный поток во времена Лютера, когда его церковная революция привела к расцвету гений Баха, то в наше время это случилась в американской церкви. 
В негритянском протестантском движении «Второе пробуждение», которое устраивало многодневные службы под открытом небом, днем при свете солнца, ночью при свете костров. Там человек, круглые сутки, погружаясь в божественный мир, через пение гимнов, через слушание пламенных проповедей, через молитву, получал просветление души. Именно на этих собраниях родились синкопированные гимны - спиричуэлы, из которых, в последствии, возникла, так называемая, «ритмическая музыка», в которую входит блюз, джаз, рок.

И как в традиционной церкви произошло разделение на клир и мирян, так в музыке в XVIII веке, во времена Гайдна, произошло трагическое разделение на цех композиторов и цех исполнителей. И музыкант, из волшебника и тайновидца, какими были Орфей и Садко, превратился в винтик бюрократической машины, под названием симфонический оркестр и шаг в сторону от нотного текста и конвоир-дирижер, стреляет без предупреждения. Но вот прозвучала труба «черного архангела» – Армстронга, объявившая о конце музыкального рабства и каждый музыкант стал хозяином своего репертуара. И теперь каждый музыкант стал композитором с такой личностной музыкой, что стало невозможным исполнения чужого репертуара, и не возможно представить, чтобы Битлз стали петь песни Роллинг Стоунз и наоборот.

– Может ли музыка изменить мир, приблизить нас к Богу?

Конечно, музыка, как всякое духовное явление может изменить мир. Например, когда возник джаз, его само присутствие в этом мире, стало его менять. Я хорошо помню, что, когда в 60-е годы познакомился с джазом, этой музыкой свободы, моя душа распрямилась. Для меня перестал существовать искусственный мир коммунизма с его промывкой мозгов, когда по радио постоянно звучали гимны партии и песни о Ленине. Весь соцреализм растворился как дым в огненном потоке джаза. Так же и когда в мир пришла рок-опера «Jesus Christ Superstar», она изменила судьбу миллионов молодых людей, помогла им войти в божественные миры Любви. И когда в мир приходит музыкальный шедевр, несомненно, его вибрации так воздействует на мир, что он становится мудрее, добрее и в нем появляется надежда.


– Ты можешь рассказать о каких-нибудь интересных моментах твоей музыкальной жизни?


– Могу рассказать о двух случаях. Первый о том, как однажды я пережил настоящий триумф. Это было на фестивале в Каунасе (Литва), где я играл в группе Виталия Клейнота. В конце нашего выступления, весь стадион сорвался, а это было 15 тыс. человек, и побежали к сцене, они стали прыгать в такт музыки, бросать вверх кепки, куртки.
После концерта обступили зрители, они смотрели на нас, как на боговолимпийцев, только сошедших с Олимпа, они мечтали дотронуться до нас, чем-то помочь, что-нибудь поднести.

И тогда у меня началась страшная депрессия, я решил бросить музыку. Вся моя жизнь была устремлена на этот момент: все нормальные дети в футбол играют, в казаков-разбойников, а я, как какой-то изгой, иду в музыкальную школу. Все дети отдыхают, а у меня – концерты, какие-то гастроли. Детства не было. И все это зачем? Для того, чтобы когда-нибудь пришел успех и тебя оценили.
И вот триумф настал. А внутри-то ничего не происходит! Все вокруг беснуются, все готовы ноги тебе целовать, а радости-то никакой нет. Тогда я решил бросить джаз, поехал к священнику, говорю, брошу джаз и буду регентом. Священник говорит, что хорошо бы и в этом эстрадном жанре были верующие, что ж будет, если все музыканты в регенты подадутся?
Все сложилось так, что джаз я не бросил. И только потом понял ту истину, которую сказала фея детям в «Синей птице»: «Все камни драгоценные».
И действительно, с точки зрения физики, гранит более интересен, чем алмаз – у него более интересная кристаллическая решетка. Просто гранита много, а алмазов мало. А на самом деле, с точки зрения Бога или с точки зрения науки, а не с точки зрения экономики гранит такой же драгоценный камень, как и алмаз. Так и в жизни – и тот день, когда у тебя триумф, и тот день, когда ты играешь скучную гамму, подарены тебе Богом, как величайший дар и каждый по своему драгоценен.
И другой случай, трагикомический, когда музыка, в буквальном смысле спасла мне жизнь, тоже случился в Прибалтике, в маленьком городке под Ригой, – Бауске, куда я, каждое лето ездил я к игумену Евгению, который принимал паломников со всего СССР. Там мы участвовали в службах и помогали в строительных работах. И, однажды алтарник, который работал в местном замке реставратором, мне сказал: «Я должен ехать помогать священнику, а ты иди, по-сторожи компрессор на стройке, потому что мальчишки могут его испортить, – дорогая вещь». Я пошел к замку, взял с собой маленькую трубу походную, (она меня в последствии и спасла), чтобы позаниматься и не терять временни, и увидел там подростков, которые бегали по всем этажам замка и играли там в войнушку. Я тут же всех их прогнал со стройки за забор, сел на доски, и стал тихонько играть.
И что вы думаете, минут через пятнадцать, вернулись эти подростки, а с ними еще человек десять, причем у них я заметил какие-то железные предметы в руках. Они стали за воротами стройплощадки и стали пристально смотреть на меня. Проходит еще минут пять, и подошло еще человек десять с угрюмыми лицами. Это происходило где в конце 80-х, когда национализм волной поднимался по всей Прибалтике, а тут пришел какой-то русский и прогнал жителей коренной национальности с национального исторического памятника – знаменитого Бауского замка. Я отчетливо понял, что меня сейчас зароют в щебне и больше никто и никогда не отроет.
И вот тогда, в этой критической ситуации, как внезапное озарение, пришло спасение. Я стал играть на трубе песни Раймонда Паулса, а надо сказать, что Паулс в Латвии тогда был национальный герой. Я накануне по своим делам ходил в Риге по разным канцеляриям и везде, во всех кабинетах, на видном месте висел портрет – ни Горбачева, ни премьера Латвии, а Паулса. Везде на меня с портрета смотрел Р. Паулс, стоящий, сидящий, играющий, только что не летящий.
И тогда, у замка, у меня начался такой стресс, что я не только вспомнил все мыслимые и немыслимые песни Паулса, («Листья желтые», «Синий лен», «Барабан был плох», «Миллион алых роз», «Маэстро» и даже «Дедушка с бабушкой), но я играл целый час и не мог остановиться. И что вы думаете, эта разъяренная толпа, как адские фурии от музыки Орфея, начала таять, таять и через час никого не осталось. Но, все равно я был в таком стрессе, что играл и играл.
Эта история имеет продолжение. Когда, прошлым летом, я, со своей оперой, по мотивам повести В. Соловьёва, «Три разговора» участвовал в конкурсе, проводимым театральным обществом, то именно Р. Паулс, как передал мне член комиссии, одобрительно отозвался о моей музыке.


– Р.Р. Толкин очень подробно описал в «Сильмалирионе», как Бог творил мир с помощью музыки. Теперь уже и ученые говорят о том, что начало творения сопровождал звук. Как ты считаешь, какова природа музыки?



Моуди записал свидетельства людей, переживших клиническую смерть, они рассказывали о том, что мир, который они видели выйдя из тела, весь звучал. Звучали камни, деревья, горы и облака. И я помню, что в тот день, когда узнал об убийстве о. Александра Меня, вдруг в голове стал звучать равномерный звук, как гул трансформатора. 
Я тогда ясно ощутил, что это зазвучало время, ставшее настолько плотной субстанцией, что, как металл или дерево, смогло издавать звук. Вибрация – это жизнь, все живое вибрирует и трепещет. И природа музыки – глубочайшая тайна, ибо в звуках зашифрована правда о мире и людях. Понятное дело, что музыка имеет божественное происхождение. Но только в христианской культуре есть такой личностный элемент, как мелодия. Ни в мусульманском мугаме, ни в индуисткой раге, ни в буддийском гамелане ее нет, а есть разворачивание различных ладов, что является безличным пейзажем – реки, горы и долины. А в христианской мелодии есть портрет, потому что только у нас есть Лицо Бога, Иисуса, который воплотился и пришел к нам, чтобы забрать нас с Собой на Небо. И мы с Ним еще споем песню в раю, где все, – камни, деревья и горы будут нам подпевать.




Беседу вела Людмила Боровская

3 коммент.:

Unknown комментирует...

А с романсом Вы поторопились.... Получается, что
бросили вызов миллионам людей, любящих русский романс и композиторам, которые их написали. И не бегает, как лакей с подносом (аккомпаниатор) за певицей, а помогает ей раскрыть задуманный образ композитора. Ведь в жизни не бывает все ровненько и механистично, как в джазе, наоборот - в джазе все говорят одновременно, это как в споре нескольких людей, которые говорят одновременно по подобию (Лебедь, Рак и Щука_и ни о чем, лишь бы митинговать,, как все,,
Ну, скажите, что нового принес джаз в теорию классической гармонии, какие то мифические петли, придуманные музыкантами джаза, все это уже есть давно, проходящие, опевание, хроматизм, задержание вспомогательные, камбиата, итд, и зачем вносить путаницу в классическую гармонию ох джазовая гармония, нет такой гармонии, ее придумали,,,все эти расширенные вертикали гармонии давно известны классической музыке, скорее джаз должен поклониться классической мелодии, а не наоборот. И, скорее всего джаз и губит музыкантов в плане коллективности. Я имею ввиду трудность, которая возникает при отсутствии одного из музыкантов, особенно солирующих инструментов. Учаться джазовые музыканты годами, оттачивают свое мастерство заранее придуманными механическими ходами, просто во время игры их нужно в нужный момент вставить - другими словами сочинить фразу, мотив предложение-свобода-да! Так ведь можете все это записать нотами, импровизация - это тоже вариация, но записанная нотами, затем тщательно выученная всеми музыкантами, и потом, что это за джазовые музыканты, играющие по нотам?????!!!!!
Это не музыканты, все теже симфонические послушники дирижера.
Вот такие мои дилетантские возражения….
С уважением,bemol.

trubach комментирует...

Рагу часами слушают миллиард индусов, но Вас никакими коврижками не заставить её слушать. Это не аргумент. Ну не любит человек романса, ну и что?
Судить о джазе и о любом стиле, нужно по его законам, так, как с точки зрения академистов - джазовые грувы - это дебилизм. Сидит сумасшедший и бьётся головой об стену. Сплошное дебильное остинато.
А с точки зрения джазмена - симфонические музыканты сплошь макроцефалы - послушать с точки зрения джазового ритма Свадебку Стравинского - это нечто чудовищное.
Мы совки и не привыкли к разным мнениям на один вопрос.
Но я рад, что молодняк не слушает романса. Это шанс, что Гулаг не повторится.
Родственник моего знакомого, прокурор Москвы в 30-х так любил сентиментальные романсы, что завалил труппами всё Бутово. Я что-то не слышал про палачей, любителей джаза, а лишь только про Гитлера, любителя Вагнера.

evgur комментирует...

Скажем так, дело не в форме, а в сути. Но форма чаще всего - формирует суть.

Отправить комментарий